Пастухов: Может ли Россия победить в войне с Украиной военным путем?

– Может ли Россия победить в войне с Украиной военным путем? Ответ зависит от того, что считать победой, – пишет Пастухов. – На мой взгляд, победой России можно считать один из двух сценариев:

1) Оккупация всей Украины и установление на всей ее территории российского протектората, то есть прямого оккупационного режима (военной администрации).

2) Аннексия одной части Украины с одновременным приводом к власти в оставшейся не оккупированной ее части фактически контролируемого Москвой правительства (то есть политическая модель, ранее практиковавшаяся в странах-участницах Варшавского договора).

Все остальные «промежуточные» сценарии, при которых хотя бы маленькая часть Украины остается реально независимой и, тем более, сориентированной на Запад, можно смело считать историческим поражением России, поскольку такой результат окажется прямо противоположным тем целям войны, которые ставил перед собой Кремль.

(Изменение баланса сил в Европе путем нанесения Западу стратегического поражения в Украине).

Если смотреть под этим углом зрения, то военная победа России в Украине пока представляется вещью весьма маловероятной и трудно достижимой. Пока она видится как «возможная» при наступлении одного из двух условий:

1) Путин проводит реально массовую мобилизацию (то есть свыше миллиона человек сразу), а также находит способ и средства обучить и вооружить хотя бы наспех эту массу людей, для чего ему потребуется перевести экономику в режим «военного капитализма», что еще хуже, чем «военный коммунизм».

2) Путин решается применить, причем не разово, а системно, ядерное или иное оружие массового поражения, то есть развязать в Украине ядерную войну.

И то, и другое по разным причинам кажется таким же малореальным, как и сценарий военной победы в целом. В первом случае вопросы могут возникнуть у пока на все согласного русского народа, во втором – у китайского (что еще опаснее для Кремля).

Таким образом, Кремлю скорее приходится сегодня рассчитывать на военно-политическую победу, когда военное давление на фронте приведет к необратимым политическим процессам в тылу, которые, в свою очередь, опрокинут фронт изнутри.

Именно под этим углом зрения надо рассматривать военную и дипломатическую тактику Кремля, которая нацелена в большей степени не на то, чтобы обеспечить условия для успешных действий армии, сколько на то, чтобы действия армии, пусть и не самые успешные, создали условия для запуска вредоносных политических процессов в тылу.

Поэтому, когда Путин выдвигает немыслимые условия, он вовсе не рассчитывает на то, что их кто-то примет. Напротив, он ставит такие условия, которые принять невозможно, но которые потенциально могут срезонировать с теми или иными внутриукраинскими процессами, в том числе, конечно, и с теми, которые развиваются вследствие собственных ошибок украинских властей (коррупция, перегибы в национальной политике, чрезмерная концентрация власти (даже с учетом войны) и так далее).

Путин давно перестроился, оправился от неудавшегося блицкрига и играет вдолгую. Он реально, похоже, верит, что он всех переживет.

По-видимому, мы ошибались, думая, что он тянет политическую резину, дожидаясь, пока Герасимов подарит ему Покровск. Да не нужен ему никакой Покровск! Возможно, он меньше других верит в своих генералов.

Путину нужно, чтобы политическая температура в Киеве подымалась, чтобы Зеленский совершал все новые и новые ошибки, чтобы Запад «путался в показаниях» и уставал от собственной щедрости.

Он просто ждет своих «451 по Фаренгейту». И, похоже, первый, кто это понял, – Трамп. В ответ он стал плавно сокращать срок жизни путинского режима, как бы сигнализируя партнеру по политическому гольфу: «Не дождешься (в смысле – не успеешь)!».